Как белгородец добыл секрет атомной бомбы

Секрет изготовления бомбы мы не украли у Запада, и наши учёные знали, как её сделать. Эта информация была нужна, чтобы создать своё оружие, если не превосходящее по силе западное, то хотя бы не слабее. Один из тех, кому удалось добыть такую информацию, был белгородец, Герой России Владимир Барковский. Многим нашим читателям, возможно, его имя ни о чём не скажет, но это неудивительно – как истинный боец невидимого фронта он был засекречен и стал известен совсем недавно.

В шаге от заветной мечты

Владимир Барковский родился в 1913 году в Белгороде в дворянской семье. Его отец Борис Барковский был офицером 31-й артиллерийской бригады. Мать – Екатерина Анатольевна, происходила из дворянского рода Курчаниновых, известного в Курской губернии с 18 века. Будущий разведчик рано остался без отца. В Первую мировую войну Барковский-старший ушёл на фронт. Едва он вернулся в 1919 году, как Белгород заняли белогвардейцы, и отца снова мобилизовали. После поражения белых Барковский оказался во Франции. Он поддерживал связь с семьёй и даже хотел вернуться, но не получилось.

Владимир вместе с мамой, которая работала сестрой милосердия в больнице, жил на улице Озембловского, 2 – двухэтажный дом за Марфо-Мариинским монастырём снесли несколько лет назад.

В школьные годы Владимир увлёкся техникой. В старших классах он состоял в «Обществе друзей радио» и одним из первых в Белгороде смастерил ламповый радиоприёмник. А в 14 лет Барковский познакомился с конструктором планеров и будущим авиаконструктором Борисом Шереметевым (он участвовал в создании самолёта АН – прим. ред.), который научил его мастерить планеры. Юный Барковский мечтал стать лётчиком и упорно шёл к своей мечте. В его время это было очень непросто. Нужно было окончить технический вуз, куда выпускников школ сразу не принимали – необходимо сначала поработать на производстве. Барковский переехал в Подмосковье, где устроился на станкоинструментальный завод, а затем поступил в Московский станкоинструментальный институт. В вузе он состоял в студенческом аэроклубе, занимался парашютным и планерным спортом. Владимир также окончил лётную школу и даже был приписан к истребительному полку ПВО Москвы как пилот запаса. Казалось бы, он был всего в шаге от своей заветной мечты. Но судьба распорядилась по-другому.

Дворянин стал разведчиком

В 1939 году, когда Барковский заканчивал институт, к нему подошёл секретарь парторганизации и сообщил, что нужно явиться на Старую площадь (в советское время там располагался Центральный комитет ВКП (б)), где с ним хотят побеседовать «компетентные люди».

Это происходило в пору репрессий, и Владимир был уверен, что тоже будет репрессирован из-за своего дворянского происхождения и отца-белогвардейца. На встречу он явился с чемоданчиком вещей, необходимых арестанту. Но был удивлён: у приёмной было не меньше сотни таких же, как и он студентов-технарей. Всех попросили заполнить анкеты и сообщили: если понадобитесь, с вами свяжутся.

Вскоре Барковского вызвали в здание НКВД на Лубянке и объявили: вы работаете в госбезопасности. Никто не спрашивал, хочет ли он этим заниматься – его просто поставили перед фактом. Вы наверняка удивитесь: человека с дворянским происхождением, сына белогвардейца взяли в НКВД – орган, который боролся с классовыми врагами и дворянам не доверял? Как такое могло быть? Конечно, сотрудниками НКВД дворян не брали. Но речь шла о работе атташе по культуре в советском посольстве в Великобритании. Простой пролетарий едва бы с этим справился. В 30-е годы прошлого века миллионы людей в СССР ещё были неграмотны, не говоря уже о хороших манерах, которые воспитываются с раннего детства.

Барковский идеально подошёл на роль разведчика ещё и потому, что был инженером и по складу ума «технарём» – ему предстояло добывать информацию по линии научно-технической разведки. В США и Англии на тот момент уже вели разработки атомной бомбы, а своей резидентуры у нас не было – практически всех разведчиков уничтожили в годы репрессий. Контакты с агентурной сетью были утеряны. Нашему земляку предстояло восстановить их и завербовать новых информаторов.

Оперативный псевдоним «Дэн»

В начале 1941 года Барковский вместе с женой Верой Степановной прибыл в Великобританию и уже через неделю нашёл первого агента. Это был выходец из Чехословакии, которые ранее поддерживал связи с нашей резидентурой. Барковский пошёл по указанному адресу в Лондоне и увидел дымящиеся развалины – накануне немцы разбомбили дом. Но разведчик есть разведчик. Барковский помог пожилой англичанке вытащить вещи из-под завала и разговорился с ней. Услышав акцент, та спросила: «Вы иностранец?». «Да, я беженец из Европы. Ищу своих...». «Да, они тут раньше жили. Но их переселили на соседнюю улицу», – ответила англичанка, сама не ведая, что помогла разведчику. Барковский сразу же пошёл туда и нашёл агента, который был ему нужен, а затем установил контакты ещё с двадцатью.

Источники, среди которых были учёные из Уранового комитета (он занимался разработкой бомбы – прим. ред.), помогли ему получить важную секретную информацию. В сентябре 1941 года «Дэн» – таков был псевдоним Барковского, передал в СССР фотокопию секретного доклада Уранового комитета Великобритании Уинстону Черчиллю, в котором говорилось о разработках атомной бомбы: её конструкции и разрушительной силе. Затем последовали шифровки, где разведчик сообщил, что бомбу Урановый комитет разработает в течение двух лет, и что в Англии строится завод по изготовлению атомных бомб. Разведчик также передал закрытые научные труды по атомной энергии.

Кстати, информации о разработках Уранового комитета Лаврентий Берия, курировавший советский атомный проект, сначала не поверил, посчитав её провокацией немецкой разведки. Однако данные поступили и от советских разведчиков, работавших в США. Они выяснили, что США и Великобритания договорились координировать усилия учёных в исследовании атомной энергии.

Бюст на Аллее героев

Среди разведчиков в британской резидентуре Барковский был единственным на тот момент специалистом с техническим образованием. Более того, в Лондоне он сам изучил ядерную физику по учебнику, чтобы разбираться в информации, которую передают завербованные агенты. Пригодились и навыки слесаря, полученные на заводе – разведчик сам изготавливал ключи для сейфов, где хранились секретные документы. В 1946 году Владимир Борисович с женой и сыном, который родился в Лондоне, вернулся на родину. Однако спустя два года его командировали в США. Там Барковский был помощником резидента по научно-технической разведке, затем – руководителем нью-йоркской резидентуры. Информация о том, кто именно передавал Барковскому информацию, до сих пор не рассекречена.

Вернувшись на родину, Владимир Борисович стал заместителем начальника Управления научно-технической разведки, затем – профессором Краснознамённого института разведки, опубликовав более сорока научных работ по проблемам внешней разведки. Побывал он и на своей малой родине, правда, незадолго до своей смерти. В Белгород Барковский приезжал в 2001 году вместе с сыном и внуком – встретился с губернатором, побывал на Прохоровском поле, прогулялся по городу, сфотографировался у родного дома. Не стало Владимира Борисовича в 2003 году. Он похоронен в Москве на Троекуровском кладбище. А на родине, в Белгороде, в 2005 году ему установили бюст на Аллее героев в парке Победы.

КСТАТИ

Владимир Барковский награждён орденами Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды, Знаком Почёта и многими медалями. Звание Героя России он получил в 1996 году. Владимир Борисович – почётный сотрудник органов госбезопасности и награждён знаком «За службу в разведке». В 2012 году в России вышел фильм «Похищение атомной бомбы» о Владимире Барковском. Его роль сыграл Евгений Стычкин.

Редакция благодарит пресс-службу Управления ФСБ России по Белгородской области за помощь в подготовке материала и предоставление фотографий разведчика.