Ветеран Иван Никитович Кочеров принял участие в освобождении Освенцима и Праги

25 марта Ивану Никитовичу Кочерову исполнилось 94 года, но не стираются в его памяти годы далёкой юности, опалённые войной.

«Я воевал на 1-м Украинском фронте, и все мы, советские солдаты – русские, украинцы, белорусы, татары, грузины, азербайджанцы – освобождали Освенцим, – говорит ветеран Великой Отечественной войны Иван Никитович Кочеров. – И поляки нас с радостью тогда встречали. В одном из польских городов после того, как мы выбили немцев из костёла, к нам подошёл местный священник. Он поблагодарил нас и сказал, что русские – лучшие люди в мире, и он нас любит. А сейчас там памятники нашим солдатам разрушают. Короткая же у них память оказалась!»

Семья Кочеровых жила в деревне 1-я Курская Старооскольского уезда, и в 20-е годы прошлого столетия считалась зажиточной. Имела коров, лошадей, несколько десятин земли. Держали даже небольшой магазин в Старом Осколе. Были и наёмные работники, но батраков не обижали. Одна из работниц, Павлина из соседней Ровенки, вышла замуж за сына Никиту. Когда в молодой семье родился сын Иван, дед Тихон выделил им собственный земельный надел, помог построить дом. Так сказать, отделил. Это и спасло семью от репрессий.

Когда началась коллективизация, районные начальники стали соревноваться, кто быстрее да больше крестьян загонит в колхоз, а кулаков раскулачит. Тихон Кочеров в колхоз вступать не спешил – «дело это добровольное, обмозговать надо».

Ну, раз в колхоз не вступают, живут справно, к тому же батраков держат – значит, надо раскулачивать, решили местные активисты. Явились они поздно вечером. Пьяненькие, припомнили всё – и острое словцо в адрес лентяев, и то, что нанимают батраков. Некоторые кинулись сбивать замки с амбаров, другие – запрягать лошадей, выводить коров. Молча смотрел на это Тихон, лишь кулаки сжимал в беспомощности. Утром хозяина, его жену, двух дочерей, малолетнего сына погрузили на телегу и под конвоем отправили в уезд, оттуда в телячьих вагонах на Соловки.

«Никто не вернулся оттуда, – вздыхает Иван Никитович. Уже в 90-е годы он пытался что‑то узнать о судьбе родственников, но безрезультатно».

А к Кочеровым пришла новая беда – мать Ивана сильно заболела. Её наполовину парализовало, и она вернулась домой, в Ровенку. Отец привёл в дом новую супругу. Вскоре вся семья перебралась на Донбасс. В Сталино (так перед войной называли Донецк) отец устроился на военный завод.

Иван отучился в школе и пошёл работать на шахту. Семья росла – родились две девочки. Свой рабочий паёк парнишка приберегал сестрёнкам.

«Когда началась война, мы искренне верили, что Красная армия быстро справится с немцами, и фронт до Донбасса не дойдёт, – рассказывает Иван Никитович. – Но уже уходили первые эшелоны с оборудованием на восток. Предприятия эвакуировали на Урал, в Казахстан и Сибирь. То, что не могли спасти, уничтожали. Шахты затапливали. Отец принял решение вернуться на родину».

Путь домой длился месяц. Первое время жили у родственников. Потом отец уехал в Челябинск – на военный завод, мачеха с двумя детьми – в Москву. А Иван поехал к матери в Ровенку, там пережил оккупацию.

«В армию меня призвали в 1943-м, – вспоминает ветеран. – Со мной были земляки – Иван Ансимов, Анатолий Поляков и ещё пять человек. Всех уже и не упомнишь. Мать положила в котомку, что могла – картошку, хлеб, яйца, кусочек сала. А ещё вручила небольшую иконку, чтобы берегла. И она действительно меня хранила».

Из Старого Оскола новобранцев отправили в Воронеж, оттуда – в Горьковскую область, в Гороховецкие лагеря. Было это в марте 43-го. Попали земляки в 53-й зенитно-миномётный полк. Их учили стрелять из 120-миллиметрового полкового миномёта, ходить в штыковую атаку, прокладывать связь. Фронтовик и сейчас, спустя 70 лет, помнит технические характеристики этого оружия. Весит миномёт около 300 кг, мина – 15. Стреляет это грозное оружие на шесть километров.

Боевое крещение рядовой Кочеров принял, форсируя Днепр в сентябре 1943-го. Солдаты строили плоты, плыли на них к противоположному берегу под обстрелом немцев. Расчёт, в который входил Иван Кочеров, не только достиг противоположного берега без потерь, но и сохранил миномёт и снаряды. Молодые необстрелянные мальчишки закрепились на правом берегу Днепра и удерживали позиции до подхода главных сил, не давая противнику сбросить в реку красноармейцев, захвативших узкий пятачок земли.

После форсирования Днепра миномётчики были направлены на Букринский плацдарм. Некоторое время удерживали его, но продвинуться вперёд не смогли.

В это время командование готовило операцию по освобождению Киева.

«Обычно 120-миллиметровые миномёты мы располагали на расстоянии почти двух километров от передовой. Старались поддерживать нашу пехоту, – продолжает Иван Никитович. – Подавляли огневые точки противника – пулемётные доты, блиндажи, батареи. Но бывало, что наша позиция находилась в 800 метрах от линии фронта. Очень рисковали! Вычислить, откуда стрелял миномёт, не трудно. И мы не раз оказывались под обстрелом немецкой артиллерии».

Однажды рядом с позицией миномётчиков разорвался тяжёлый снаряд. Взрывной волной Кочерова отбросило на несколько метров, а левое бедро посекло осколками. Он оказался в госпитале. Как удаляли осколки – не помнит, ведь местный наркоз почти не действовал. Лечился красноармеец недолго. Встретил машину из полка и вернулся в своё подразделение.

«Как тогда обрадовались при моём появлении ребята!» – улыбается Иван Никитович.

Он рассказал ещё об одном боевом эпизоде.

… Несколько дней пехоте не давала подняться в атаку немецкая миномётная батарея. Наконец удалось её засечь. Открыв огонь, наши миномётчики уничтожили батарею, разрушили блиндаж и дом, в котором укрывался взвод немецкой пехоты. Но другие немецкие батареи обнаружить не удавалось. Выручила русская смекалка. Недалеко от нашего переднего края миномётчики оборудовали позицию с таким расчётом, чтобы немцы могли её заметить. Ночью туда поставили миномёт и утром открыли огонь. Потом перевезли миномёт на заранее подготовленную закрытую огневую позицию и опять открыли огонь. А на старой позиции оставили деревянный макет миномёта. На него и обрушился огонь немецких батарей. Это и нужно было нашим наблюдателям, которые их засекли. Ответным огнём батареи противника были уничтожены.

Первую боевую награду – медаль «За отвагу» – Иван Кочеров получил в апреле 1944-го. Тогда же ему присвоили новое звание ефрейтора.

… Весь день шёл бой в местечке Базалия, что в Хмельницкой области на Украине. Комсомольцу Кочерову было приказано проложить линию связи от миномёта до позиций пехоты. Четыре раза приходилось ему восстанавливать перебитый провод под огнём противника. В приказе о награждении по 616-му отдельному миномётному полку 9-го механизированного Житомирского корпуса 3-й Гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта говорится, что «в результате было уничтожено 13 автомашин, три бронетранспортёра и до 40 солдат и офицеров противника».

Почти везде советских солдат встречали как освободителей. Лишь в некоторых районах Польши и Украины местные жители общаться не хотели, а на западной Украине боялись: за общение с русскими бандеровцы зачастую устраивали над местными жителями расправы.

«В одном из сёл, где мы остановились, – вспоминает ветеран, – украинские националисты отравили колодец. Нам повезло, что сначала напоили коней. Они подохли. Жаль их было. Но бандиты далеко не ушли…»

Сражался Иван Кочеров за столицу Польши, за что был награждён медалью «За освобождение Варшавы». Довелось ему освобождать и печально известный лагерь смерти Освенцим.

«Это было в конце января 1945-го, – рассказывает Иван Никитович. – Поступил приказ посадить десант на броню танков и срочно выполнить боевое задание. Куда мы отправлялись, конечно, не знали. Лишь потом, когда увидели обтянутый колючей проволокой лагерь, всё поняли».

Охрану на вышках расстреляли из танковых пулемётов. Танком снесли ворота в Освенцим.

«Люди, которые нас окружили, были одеты в полосатые робы, – говорит фронтовик. – Худые – кожа да кости. Еле держались на ногах. Плакали, обнимали нас. И мы не могли сдержать слез, угощали их, чем могли. Долго там не задержались – наш путь лежал на Берлин».

В Берлине пришлось особенно нелегко. Немцы сопротивлялись отчаянно. Бои шли очень тяжёлые, погибло много советских солдат. Сильно досаждали фаустпатронщики. Выстрелят из окна по танку и моментально скрываются. Бывало, стоит посреди улицы танк, низко опустив орудие, как бы скорбя по погибшему экипажу. С фаустпатронщиками боролись так: каждой танковой роте придавался взвод автоматчиков. Именно на пехоту ложилась основная работа по уничтожению фаустников.

Иван Никитович рассказал, как он узнал о победе.

«Было, наверное, часов шесть утра 8 мая. Мы спали. Вбегает командир, кричит: «Победа! Война закончилась!», и в потолок стреляет из пистолета. Все вскочили, выбежали на улицу и тоже стали стрелять. Я весь диск своего ППШ разрядил».

Впрочем, на этом война для Ивана Кочерова не закончилась. Вместе с другими миномётчиками в ночь с 8 на 9 мая его направили в Прагу на помощь восставшим жителям. Об этом напоминает медаль «За освобождение Праги».

Потом пришлось вылавливать эсесовцев, власовцев. Однажды Иван Никитович дежурил в комендатуре, когда получил приказ срочно доставить пакет командиру. Прихватив автомат, отправился коротким путём – через поле. В зеленеющей ниве заметил лежащих на земле двух немецких офицеров в чёрных плащах. Подумал, что они убиты. Но когда отошёл и оглянулся, увидел, что один из немцев, приподнявшись, смотрит ему в след. Задержанных Кочеров доставил командованию. Эсесовцы оказались «птицами высокого полёта» – хотели сдаться американцам, прихватив с собой важные документы. Их под конвоем срочно отправили в штаб армии.

Из Чехословакии бывшего миномётчика направили в Архангельск – прокладывать в Белом море кабель секретной связи. Домой он вернулся через три года после войны.

40 лет работал трактористом в селе Ровенке Горшеченского района. Как ветеран Великой Отечественной войны получил сертификат на жильё и переехал в Старый Оскол.

О том, что он защищал свою Родину и освобождал Европу, не забудут его потомки – у него семеро детей, 14 внуков и 15 правнуков! И память у них крепкая.