Николай Лысенко из Казачка Старооскольского округа занялся бортничеством

Пчеловод из Казачка Николай Лысенко посвятил себя сотрудничеству с удивительными насекомыми. Просто так на его пасеку не про­никнешь – на въезде нам навстречу выско­чила… лиса! Решили не удивляться: раз хозяин справляется с таким количеством пчёл, с лисой точно может договориться. Пока оглядывались по сторонам, плутов­ку посадили на привязь, и при ближайшем рассмотрении она оказалась обычной лай­кой. Вот мастер маскировки!

После городского пекла воздух на па­секе хочется не вдыхать – вкушать, на­слаждаться. Он наполнен волшебными ароматами разнотравья, а ещё дружным гудением пчёл – и это слегка нервирует… Гостеприимный хозяин поспешил осна­стить нас шляпами с защитной сеткой. Стало спокойнее на душе, и мы присту­пили к беседе.

— Давно вы занимаетесь пчеловодством?

— С самого детства. Я ещё карапузом в ко­ротких штанах между ульями ходил, и пчёлы меня никогда не кусали. Мама и папа большую пасеку, конечно, не держали. Они работали, а чтобы заниматься пчеловодством все­рьёз, нужно много свободного времени. Я смотрел, как они на пасеке трудятся, да всё на ус наматывал. А когда повзрослел, начал с братом пробовать вести пчелиное хозяй­ство. Раньше я работал электриком. Когда пенсия пришла – загрустил и задумался, как бы развлечься. Вот, надумал! Сейчас у меня около 150 пчелосемей. Хороший помощник – внук Алексей, четвёртое поколение пасеч­ников. Пчёлы – это прекрасно и для души, и для тела, ну и немножко для финансово­го благополучия.

— Почему вы решили заняться бортни­чеством?

— Наш губернатор хочет возродить в Белго­родской области популяцию диких пчёл. И это здорово, я с ним полностью согласен, хоть для пасечника бортничество – занятие очень хло­потное. Дикие пчёлы дают меньше мёда, но он более полезен. В обычные ульи мы ставим ис­кусственную вощину, там ячейки определённо­го размера – 6 мм. Пчёлки дикие сами отстра­ивают соты в бортях, ячейки делают немного меньше, поэтому структура мёда другая. А ког­да мы мёд из борти изымаем, не используем медогонку. Значит, он не окисляется, с метал­лом не соприкасается. И тревожим мы пчёл только один раз в году. Всё это отражается на качестве мёда. Есть у меня борти в лесу, сделанные по ста­ринке, – выдолбленные из дерева. Но есть и обычные. Мы их высоко на деревьях устанав­ливаем. Дикие пчёлы сами заселяются, сами строят соты, сами работают. Они вообще су­щества очень самостоятельные. Их даже ле­чить не нужно – сами излечиваются. Зря мы их не тревожим, только осенью, раз в год.

— Пчёлы знают своего хозяина?

— Думаю, да. Бывает, сижу, занимаюсь сво­ими делами. И тут пчёлы начинают летать вокруг меня, тыкаются, будто хотят укусить, но не кусают – привлекают внимание. Думаю, что‑то здесь не так. Смотрю: вода в поилке закончи­лась! Ну не лететь же им к соседу – иду нали­вать. Знают, что вода – это моя работа. А ещё помнят обидчика. Был у меня случай как‑то по весне. Перед началом сезона я про­верял состояние ульев, вытянул рамку и уро­нил. Рамка придавила несколько пчёл. Они запомнили и всё лето, я только к этому улью подхожу, недружелюбно так гудеть начинали. И только один этот улей!

— Какое ваше любимое блюдо с мёдом?

— Оладьи! Во время первой качки дома обя­зательно их жарим. И мама всегда так делала. Оладушки с первым мёдом – шикарно!

— Я понимаю, летом свободного време­ни точно нет. Рабочий день с марта и по октябрь-ноябрь. А вот зимой? С ноября по март можно полениться-поваляться?

— Нет! В это время идёт техническое об­служивание кормилиц: делаем рамки, перетапливаем воск, ремонтируем ульи, трактор. Ведь у моей пасеки какое преимущество? Она кочующая! Мы переезжаем с места на место за лето три-четыре раза. Туда, где цветут ме­доносы. Была акация, сейчас липа начина­ется, потом гречиха – тоже очень хорошо, подсолнечник, донник, разнотравье. Чтобы ассортимент был! Но качество мёда зависит не только от цве­тов. Во многом и от хозяина, и от пчёл. Моя любимая трудяга – среднерусская пчела. Она злая, кусачая. Но мёд несёт и перерабатыва­ет так, что никакая другая с ней не сравнится. Эта пчела перекладывает его по 10–20 раз из ячейки в ячейку. А во время перекладывания вносит свои ферменты, в отличие от инкуба­торских. Те носят мёда много, но они не та­кие щепетильные, что ли, и мёд не такой ка­чественный.

— А есть ли у вас хобби? Как отдыхаете?

— У меня участок – 35 соток. Шикарный сад, виноградник. Как говорится, с кем поведёшь­ся – того наберёшься. Глядя на пчёлок, не понимаю, как можно просто лежать и ниче­го не делать.

— Вы же когда‑нибудь выезжаете из Ка­зачка на недельку-другую отдохнуть, развеяться? Тогда по кому скучаете?

— Очень скучаю по семье, по дому. Я вооб­ще по натуре домосед. Как‑то уехал в Старый Оскол, построил себе коттедж. И знаете что? Не смог там жить, продал и вернулся на родину, в родительский дом!

— У вас сейчас хороший помощник – ваш внук Алексей. Понятно, он с детства наблю­дал, как вы с пчёлами работаете. А вам хо­телось бы, чтобы он этим занимался про­фессионально?

— Конечно. И не только внук! У меня мно­го знакомых, которые тоже с пчёлами рабо­тают. Они труженицы, и я уважаю людей, ко­торые трудятся.

— Что пчёлы любят, а что – нет? Говорят, если перед приездом на пасеку использовать парфюмерию, им это не понравится?

— Изначально одеколон придумали, чтобы нравиться французским женщинам. Пчёлам это точно не по вкусу. Они вообще не любят резких запахов: духов, чеснока, алкоголя. С последним амбре на пасеке лучше не показы­ваться – покусают, не спасёт ни маска, ни костюм! Ещё не любят резких движений.

— А как они относятся к тому, что вы у них забираете мёд? Они вам потом не мстят?

— Зависит от того, когда забрать. Если в на­чале сезона, то довольны не будут точно. У них и так еды мало, а вы ещё и грабёж сре­ди бела дня устраиваете. А вот когда ульи заполнены, запечатаны, тогда – пожалуйста, за­бирайте, они будут только рады, ведь им же нужно работать, а работать некуда.

— Скажите, а как заставить пчёл посе­литься в улей?

— Ну, это как у людей. Образовалась, к при­меру, молодая семья. И им предложили маленькую, однокомнатную, но свою квартиру. Откажутся? Думаю, нет. Так и с пчёлами. Ко­нечно, сначала нужно заманить. Положить прополисный коврик, кусочек вощины. Сначала залетают разведчицы, всё обнюхивают, осматривают. Потом возвращаются к семье, и рой, доверяя разведчице, летит на ПМЖ в конкретный улей.

— А бывает так, что пчела заблудилась и прилетела не в свой улей и даже не к сво­ему хозяину? И тогда что – война?

— Бывает такое, когда налетает ураган, дождь неожиданный, смерч. Пчёлы за мё­дом‑то улетают на 5–7 км. И если понимают, что не успевают добраться к себе, а на пути встречается пасека, то залетают в первый попавшийся улей и их принимают. Они разгружаются там и улетают! Но если просто в погожий день посторонний пчелотоварищ подлетит к улью и захочет туда проникнуть, то мало не покажется. Вот рядом стоят ульи, но в гости друг к другу их жители не залетают.

Вот так под оптимистичное жужжание пчёл и пение птиц мы погуляли по пасеке Николая Григорьевича. В какой‑то момент привыкаешь к этому непрекращающемуся гулу, смелеешь, шляпа-сетка начинает мешать, храбро снима­ешь её, а пчёлам, оказывается, всё равно: я же не медведь, мёд не забираю. И такое еди­нение с настоящим, с природой чувствуешь!

— Говорят, домашние питомцы похожи на своих хозяев. А что роднит вас с пчёлами?

— Образование у меня техническое, люблю систему во всём. И пчелиная семья живёт строго, по‑армейски, в ней своя иерархия. Есть сторожевая служба, служба охраны матки, служба доставки питьевой воды, пчёлы-нянь­ки, свита матки, рабочая пчела.

… Пришла пора прощаться. Перед отъез­дом у поилки полосатых тружениц мы заме­тили маленький рой. На наших глазах заро­ждалась новая ячейка пчелиного общества, а значит, мёду быть!