Староосколец дважды участвовал в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС

Когда произошла страшная авария, Пётр Батраков работал на урановом руднике в Казахстане. Прекрасно знал, что такое радиация и насколько она опасна. Но когда ему предложили отправиться в далёкий Чернобыль, сразу согласился. Говорит, что не мог поступить иначе, ведь никогда не отказывался от сложных заданий.

«В конце августа 1986 года приходит начальник и говорит, что поступил приказ отправить в Чернобыль крановщика, – рассказал Пётр Павлович. – А я механик, но до этого 20 лет работал на кране. Вызвался, тут же пошёл в отдел кадров, оформил командировку и уже на следующий день уехал».

Прибыв на место, Пётр Павлович увидел огромное количество людей, сообща трудившихся над устранением аварии на атомной станции. Впоследствии историки уточнили, что там было задействовано около 600 тыс. представителей различных служб и ведомств из многих районов СССР. Петра Батракова определили в группу, которая базировалась в пионерском лагере «Голубые озёра», на границе Киевской и Житомирской областей.

«Новичков распределили по сменам, моя начиналась как раз в ближайшую ночь, – вспоминал наш герой. – Привезли к разрушенному реактору. С собой дали дозиметр размером с авторучку, в кармане носил. Тогда ещё никакого саркофага не было, только нижний пандус забетонировали. Картина, представшая перед глазами, конечно, страшная: повсюду лежат блоки, разорванные трубы и прочие части реактора, разлетевшиеся от взрыва. Всё это мне надо было краном грузить в машины. Работать приходилось по шесть часов. Кран мой был освинцован, только окошко маленькое. Причём сам ставил на него металлические листы. Только это, наверное, меня и спасло. А стропальщики, с которыми я работал, трудились всего по две минуты. Подбегут к плите, зацепят её крючками и бегом оттуда. Успели – хорошо, нет – очередь следующих».

Пётр Батраков первый раз проработал на станции с конца августа до 10 ноября 1986 года. После окончания командировки вернулся в Казахстан.

«За первую поездку я набрал 16 рентген. Не сказать, что испугался. Тогда за полгода позволяли получить не более 25 рентген. Так что мой уровень радиации оказался не слишком большой, – отметил ликвидатор. – Да и никаких последствий не было. Даже сегодня я не думаю, что это как-то сказалось на моём здоровье. Всё-таки мне 82 года, и те болезни, которые сейчас есть, уже по возрасту положены. Когда в 1988-м предложили вернуться на Чернобыльскую станцию, я снова оперативно оформил командировку и отправился в путь».

На этот раз Пётр Павлович взял с собой фотоаппарат. Снимки реактора, Рыжего леса и других мест, пострадавших от радиации, привёз домой. Сегодня многие из них хранятся в старооскольском музее «Набат Чернобыля», и каждый может на них взглянуть.

«В 1988-м мы меняли перекрытия над машинным залом, занимались благоустройством. Тогда повреждённый ректор уже полностью был закрыт, так что облучение я получил ещё меньше, чем в первую поездку», – рассказал Пётр Батраков.

Выйдя на пенсию, Пётр Павлович переехал с женой в Старый Оскол, купил дом в Курском. Сейчас живёт здесь с внуком Кириллом, который во всём ему помогает. 26 апреля, в День памяти о чернобыльской катастрофе, он собирается, как и в прежние годы, приехать в город, возложить цветы к памятнику ликвидаторов.

«Об аварии на Чернобыльской атомной станции и тех, кто там погиб, сделав всё, чтобы как можно меньше людей пострадало от воздействия радиации, никто не должен забывать», – уверен ликвидатор из Курского.