Разведчики нашли преступников через годы

Жарким июльским днём 1942-го в один из домов села Жуково Старооскольского района, стоящего на окраине, кто‑то постучал. Хозяин увидел на пороге усталых в запылённых гимнастёрках нескольких бойцов. Один из них – молодой лейтенант – был ранен.

— Нам бы водицы попить, – еле слышно произнёс он. – Немного отдохнём и пойдём своих догонять. Может, ещё успеем выйти из окружения. Немцы в селе есть?

— Нет-нет, – суетливо ответил владелец дома и услужливо предложил пройти в плетёный сарай – там, мол, прохладнее.

— Сейчас что‑нибудь поесть приготовлю и водички тоже принесу. Вы пока располагайтесь.

Измученные долгим переходом солдаты не обратили внимания на то, как напоследок хозяин бросил на них хищный взгляд. Повесив на дверь сарая увесистый замок, он, минуя дом, отправился в другую сторону. И через десяток минут подходил к бывшему правлению колхоза, на котором по‑немецки было начертано «Polizei». Одетые в разношёрстную одежду мужики с белыми повязками на руках, прихватив винтовки, на двух подводах отправились в Жуково.

Если бы знали бойцы, что с ними будет в этот день, вряд ли кто из них сдался живым. Но ни патронов, ни гранат уже не было. Да и захватили их внезапно. Самым лёгким истязанием было то, что у красноармейцев вырывали и заставляли есть… собственные волосы. Ломали прикладами винтовок колени, кололи штыками, зажимали пальцы дверьми… Особо усердствовал начальник полиции Лацун. В конце дня поседевших от пыток 20-летних солдат расстреляли и где‑то закопали.

В феврале 1943-го, когда советские войска подходили всё ближе и ближе, со своими хозяевами-немцами ушёл и Лацун. К тому времени на его совести было около двухсот загубленных ни в чём не повинных мирных граждан, партработников, коммунистов…

Нашли в Австралии

Как только Старооскольский район освободили от оккупации, сотрудники контрразведки «Смерш» сразу же приступили к расследованию преступлений немцев и предателей. Кое‑кто из подельников Лацуна понёс заслуженное наказание – их расстреляли.

«Смерш» за начальником полиции шёл буквально по пятам. К тому времени чекистам стало известно, что ещё в середине 1930-х его завербовали немцы, и он выполнял их задание на территории СССР. Во время войны всячески выслуживался перед своими хозяевами. Ему присвоили звание оберлейтенанта, наградили медалями. Вместе с немцами он отступал на запад, пока в 1945-м не оказался вместе с несколькими своими несовершеннолетними земляками в зоне оккупации американских войск. Сейчас трудно сказать, почему американцы не выдали Лацуна представителям советской контрразведки. Есть версия, что он передал им списки «спящих» агентов. Из Европы перебрался в Бразилию. Оттуда уехал в Австралию. Казалось, вряд ли его настигнет неизбежная кара.

Хорошо известно, как после войны по всему миру за нацистами, совершившими преступления против евреев, охотилась израильская спецслужба «Моссад», ликвидировала их. Но эта операция Главного разведывательного управления не имеет аналогов. Она была проведена без единого выстрела, без подложенной в автомобили взрывчатки и долгие годы была за семью печатями. Даже сейчас не обо всём можно рассказать.

Этой историей со мной поделился бывший полковник ГРУ. Имя его по понятным причинам разглашать не можем. Назовём его Николай Терентьев. Он был непосредственным участником операции по возвращению в СССР предателя Лацуна. С этой целью ему пришлось побывать в Австралии. Нет, изменника Родины не выкрадывали и не доставляли к самолёту или кораблю в багажнике посольского автомобиля. Не использовали гипноз или наркотики.

«В Австралии Лацун обзавёлся сетью ресторанов, – рассказывает Николай Иванович. – Видимо, награбил золота во время войны. Стал гражданином этой страны. На него работали его земляки, с которыми он в 1945-м уехал за границу. Тоска по Родине с возрастом становится всё сильнее. Один из бывших старооскольцев все‑таки решил вернуться домой. При проверке выяснилось, что тяжких преступлений он не совершал, кроме того, был угнан немцами в Германию. Этим мы и решили воспользоваться. Лацуна смогли убедить, что и о его преступлениях никто не помнит – всё‑таки прошло более 30 лет. И тем более на месте сёл Жуково, Красных Кустов и Лугов теперь Оскольское водохранилище. Мол, море скрыло все следы».

Лацуна тянуло в родные места. На самолёте он добрался до Англии. Там сел на круизный теплоход и отправился путешествовать по Балтийскому морю. И как только сошёл на берег в одной из республик Советской Прибалтики, на его руках защёлкнулись наручники. Позже его судили на Родине и расстреляли с такими же предателями.

По следу зверей

О том, как после войны разыскивали изменников Родины, рассказывает сотрудник Комитета государственной безопасности в отставке Александр Кошелев. Он служил в Управлении КГБ по Белгородской области, затем в отделе КГБ по Старому Осколу.

«Я родился и вырос в городе Кременная, что на Луганщине, – говорит Александр Владимирович. – Мои отец и дед – фронтовики. Родной брат бабушки воевал в Азовской флотилии. Погиб при бомбёжке. Во время Великой Отечественной войны в Луганске был свой Бабий Яр. В начале ноября 1942 года фашисты расстреляли несколько тысяч луганчан, среди которых практически вся еврейская община города, а также русские, украинцы и люди других национальностей, признанные фашистами неблагонадёжными. Маму с её сверстниками угнали в Германию. Там она работала на ткацкой фабрике. Неплохо изучила немецкий язык. После возвращения на Родину преподавала его в школе».

Неслучайно Александр после школы поступил в Белгородский педагогический институт, который окончил с отличием по специальности «преподаватель немецкого и английского языков». В Баброводворской школе Губкинского района проработал всего месяц, и оттуда его пригласили на службу в областное управление КГБ.

«Когда я начал работу, розыск карателей уже шёл полным ходом. Наш отдел возглавлял полковник Владислав Сенокосов, – продолжает Александр Владимирович. – А непосредственно подразделением, которое занималось разыскной работой, руководил Иван Щербаков. Моим куратором был опытный чекист Василий Коваленко. Вместе с ним я занимался розыском бывших полицаев, старост и бургомистров. Изучали архивные материалы, и от людей к нам поступали сигналы. Однажды пришла женщина и рассказала, что на улице областного центра случайно встретила полицая, который зверствовал в её селе. Прежде чем арестовать, в мельчайших подробностях изучили его биографию. В Старом Осколе тоже приходилось задерживать бывшего полицая. Всё прошло без лишнего шума. Проследили за ним, в безлюдном месте арестовали и доставили в Белгород. За ним тянулся шлейф преступлений, за что он и получил по заслугам».

Белгородские чекисты постоянно поддерживали контакты со своими коллегами из других регионов – посылали им запросы о тех или иных личностях. И сами помогали. Благодаря этому в Белгороде задержали директора котельностроительного предприятия, который в годы Великой Отечественной войны сотрудничал с немцами. К тому времени он уже был членом партии, дважды награждён орденами. Измену Родине совершил в другом регионе. Там над ним и состоялся суд.

Как‑то на оперативном совещании начальнику УКГБ по Белгородской области Петру Музыкину доложили, что из США приехал навестить сестёр бывший полицай. Назад возвращаться не захотел, хотя там разбогател. Мол, не могу на чужбину опять. Если виноват – готов ответить. Крови на нём не было. И генерал-майор махнул рукой – пусть остаётся.

Многие из задержанных изменников оправдывались, что в полицию они попали случайно – не успели эвакуироваться. Отчасти так и было. Но некоторые шли служить немцам по доброй воле и зверствовали больше их. В розысках пособников фашистов Александру Кошелеву часто приходилось выезжать в районы области. Он вспоминает, как в одном из сёл ему никто ничего не хотел рассказывать. Позже выяснилось, что практически всё мужское население этого небольшого населенного пункта служило в полиции.

При отступлении немцев значительная часть документов была вывезена в оккупированную американцами западную зону. Им досталось немало немецких архивов, в том числе о деятельности на территории нынешней Белгородской области ГФП-725 – немецкой тайной полевой полиции с функциями гестапо. Кроме немцев, в ней служили местные – охотились на партизан и подпольщиков, коммунистов и комсомольцев, выявляли неблагонадёжных, вербовали агентов. Виселица в центре города во время оккупации не пустовала. Некоторые архивы, в том числе о деятельности ГФП-725, американцы предложили выкупить. Так они оказались в институте истории партии при ЦК Компартии Украины. Учитывая, что Александр Кошелев в совершенстве владеет немецким, его отправили в Киев изучать эти архивы.

«Они в основном были на фотоплёнках, – вспоминает Александр Владимирович. – Мы нашли немало интересного – приказы, распоряжения по ГФП-725… Но главное – как предатели служили немцам, за что они продавались. Например, Сидорову за активное участие в борьбе с партизанами выделили пальто, мешок кукурузы и два мешка картофеля. Это были нелюди, изуверы. Хотя что тут удивляться – в те годы было немало недовольных советской властью. Бывшие белогвардейцы затаили злобу, и вот решили за всё отыграться. Кстати, это хорошо показано в художественном фильме «Судьба», где роль предателя, начальника полиции, отлично сыграл Вадим Спиридонов».

У Александра Кошелева сохранились три фотокопии документов ГФП-725. Один из них – об аресте в Валуйках 8 декабря 1942 года Николая Баран. На другом какой‑то немецкий чин, вероятно, фельдполицай, направляет начальнику Валуйской тюрьмы записку о переводе 13 ноября 1942 года в камеры тайной полевой полиции Веры Подосиновской и Полины Семёновой. Здесь – документ об аресте 15 декабря 1942-го Владимира Коробкова. Нетрудно предположить, что из стен тюрьмы никто не вышел. После того, как начали строить ОЭМК, Александра Кошелева перевели в Старый Оскол. Но это, как говорится, уже другая история.

Кровавый след тайной полиции

Ещё не закончилась Великая Отечественная война, а на освобождённых территориях начались процессы над полицаями и другими пособниками фашистов. Большинство были осуждены по статье 58 УК СССР и получили различные сроки в колониях. Как правило, бывшие полицаи выдавали себя за участников войны. Если им удавалось избежать наказания, они редко чувствовали себя спокойно. Меняли место жительства, колеся по стране и скрываясь от правосудия. Например, начальника тайной военной полиции Богодуховского района Харьковской области Скляра удалось спустя годы отыскать на Алтае. Он изменил фамилию, отрастил огромную бороду. Никто не сказал бы, глядя на этого почтенного старика, что в годы войны он вешал людей, вырезал на груди у партизан звёзды.

Кровавый след оставила в нашей области и ГФП-725. Этот шлейф преступлений тянулся за ней с Украины. На Белгородчину карательная команда прибыла в конце лета 1942-го. Она состояла из немецких военнослужащих и их активных пособников, бывших сотрудников миргородской полиции, которые за время пребывания в Белгороде, а затем в Валуйках оставили следы своих многочисленных преступлений. В Миргороде они участвовали в расстреле 200 человек, в Белгороде казнили мирных жителей и партизан. Штаб тайной полевой полиции располагался в двухэтажном доме на улице Ленина.

В августе 1942 года служащие ГФП-725 арестовали и расстреляли нескольких советских патриотов, в том числе партизан Афанасия Шаповалова, Ивана Цапника и Владимира Чередниченко. В сентябре того же года немцы привлекли тайную полицию к уничтожению партизанских отрядов в белгородских лесах. Прочесав лес у села Соломино, полицаи застрелили десятерых советских граждан, столько же арестовали и отконвоировали в Белгород. В конце сентября–начале октября 1942-го внешнюю команду (ауссенкоманду) группы ГФП-725 перебросили в Валуйки для борьбы с местными партизанами. Поселились каратели на окраине города, в домах на улице Льва Толстого. В октябре 1942 года члены ауссенкоманды прибыли в валуйскую тюрьму, где погрузили на машину пятерых арестованных советских патриотов. Каратели конвоировали их от тюрьмы за город, в урочище «Валуйская дача». После расстрела закопали трупы на месте казни. В начале ноября 1942-го из валуйской тюрьмы в лес вывезли 27 советских граждан, в основном жителей Конопляновки, Аркатово и Орехово. Всех расстреляли.

Они не жалели ни женщин, ни детей

В середине ноября 1942 года тимоновский партизанский отряд уничтожил группу местных полицейских. Через несколько дней валуйская ауссенкоманда участвовала в карательной операции – расправе над жителями села Тимоново Валуйского района, связанными с партизанами. Начальник валуйской полиции составил списки. Аресты проводила команда ГФП-725. К сельской управе привели 20 мужчин и женщин, из них трёх мужчин и шестерых женщин отобрали и приказали им грузиться на машину. Родные и односельчане думали, что их везут в тюрьму, и стали им бросать узелки с едой и одеждой. Но за селом у леса арестованным приказали выйти из машины. Они не послушались, и тогда полицаи начали сталкивать их с машины ударами прикладов и пинками. Их подвели к яме и приказали встать на колени… За групповым расстрелом последовала одиночная казнь. На площадь перед сельской управой вывели избитого, окровавленного связного партизанского отряда – лесника Никифора Колесникова. Его повесили на глазах у земляков в назидание всем, кто помогает партизанам. В декабре 1942-го – январе 1943-го в лесу за городом каратели расстреляли ещё несколько десятков валуйчан.

Перед бегством из Валуек при наступлении наших войск 18 января 1943 года команда ГФП-725 учинила жестокую расправу над бывшими советскими военнослужащими и другими узниками местной тюрьмы. Утром вместе с жандармами и местными полицейскими под командованием Мюллнера вывели из тюрьмы 150 человек, построили в колонну и отвели на окраину города, в лес. У оврага их расстреляли. Покинув Валуйки, ауссенкоманда ГФП-725 прибыла в украинский Купянск, где с конца декабря 1942 года дислоцировался основной штаб группы. Но пробыли каратели там недолго. Немцы отступали, и вместе с ними на запад приходилось бежать их добровольным помощникам.

Без права на помилование

Большинству бывших карателей не удалось уйти от возмездия. Показателен пример судебного процесса, состоявшегося 15 мая 1974 года в Белгороде над предателями Кремером, Виндекером, Тоскуновым, Креммером и Эрлихом.

Давид Кремер в 1941 году был призван в Красную армию. В этом же году в районе города Лубны был взят в плен, а затем добровольно вступил в немецкую армию. В Киеве с 1941-го по 1943-й служил в команде СД. Участвовал в поимке партизан, арестах, допросах, расстрелах советских граждан в Миргороде и Валуйках. За службу был награждён медалью. Виндекер и Тоскунов также участвовали осенью 1941-го в карательной операции по уничтожению еврейского населения Миргорода. В этот день ими были расстреляны 200 человек. В ноябре 1942-го Виндекер вместе с Кремером участвовал в аресте 10 советских граждан села Тимоново, которые подозревались в связях с партизанами.

В январе 1943 года перед отступлением немецких войск из Валуек группа добровольцев в количестве четырёх человек, в числе которых был Кремер, расстреляла из винтовок около 20 советских граждан, подозреваемых в связях с партизанами. В конце 1942-го, начале января 1943-го он вместе с другими полицаями вывез из тюрьмы Валуек на двух машинах около 25 арестованных советских граждан и расстрелял их.

Тоскунов в первый раз был арестован в феврале 1945-го. На допросе он рассказал, что с осени 1944-го по февраль 1945-го служил в 80-м артполку 48-й дивизии радистом. Но сотрудники особого отдела установили факт его службы в полиции. Его направили на восстановление шахт Донбасса. Вновь арестовали 5 октября 1973 года. При новом расследовании выяснилось, что с лета 1942-го до весны 1944-го он служил в тайной полевой полиции, участвовал в расстрелах советских граждан в Белгороде и других городах, а также в карательных операциях против партизан. Служил в ГФП в Киеве, Ново-Архангельске, Умани, Котовске. Летом 1943-го в Киеве получил звание ефрейтора.

Д.М. Креммер приходился Д.Д. Кремеру двоюродным братом. В первый раз его арестовали в 1944 году и вновь – 27 декабря 1973 года. Следователи КГБ установили, что он вёл активную карательную деятельность при фельдкомендатуре № 239 в Курской и Черниговской областях. Военным трибуналом Рязанского гарнизона в 1944 году за службу в немецкой жандармерии он был приговорён к 10 годам лишения свободы с отбыванием срока заключения в исправительно-трудовых лагерях. Со временем стали известны подробности его участия в преступлении против мирных жителей. Весной 1943 года Креммер вместе с другими карателями конвоировал жителей села Озёрны Черниговской области к месту казни и загонял их в сарай, в котором около 200 человек были сожжены.

В.И. Виндекер, в 1941-м попав в плен, перешёл на службу к немцам. С осени 1942-го по январь 1943-го в составе одной из команд ГФП-725 в Валуйках неоднократно принимал участие в массовых расстрелах советских граждан. В селе Тимоново лично повесил лесника, обвинённого в связях с партизанами. Летом 1943 года он получил немецкое звание ефрейтора, а за активную карательную деятельность был награждён медалью.

Сотрудникам УКГБ при СМ СССР по Белгородской области в результате многомесячной работы также удалось выяснить практически все подробности преступной деятельности ещё одного фигуранта – А.А. Эрлиха, уроженца Армавира, из фольксдойче. Во время войны при проверке органами контрразведки он скрыл свою службу в Миргороде и участии в карательной деятельности. Выяснилось, что во время казни еврейского населения у противотанкового рва Эрлих лично стрелял из карабина в обречённых. В числе убитых тогда 200 советских граждан были евреи, члены партийно-советского актива, раненые и больные из местного госпиталя. В анкете его архивного дела № 1226–4 было указано, что он находился на спецпоселении как власовец. В феврале 1956 года был снят с учёта спецпоселения и освобождён из‑под административного надзора органов МВД. Но 23 августа 1973 года с санкции прокурора Белгородской области был вновь арестован и взят под стражу.

Кремеру, Виндекеру, Тоскунову, Креммеру и Эрлиху на основании ч. I ст. 56 УК УССР и п. «а» ст. 64 УК РСФСР назначили наказание в виде смертной казни с конфискацией имущества. Ходатайства о помиловании были отклонены постановлением Президиума Верховного Совет РСФСР от 25 февраля 1975 года.

Срока давности нет

После Великой Отечественной войны немало таких преступников приютили Канада, США, страны Латинской Америки. И сейчас, к сожалению, ещё живые бандеровцы, лесные братья вновь маршируют по площадям Украины и стран Прибалтики. И не важно их правительствам, какой кровавый след они за собой оставили. Там они – герои.

Недавно Следственный комитет России отправил в Канаду запрос о предоставлении материалов уголовных дел в отношении Гельмута Оберлендера – бывшего переводчика зондеркоманды СС, который мог участвовать в расстреле более 200 детей в городе Ейске Краснодарского края. В конце лета 1942 года Ейск был оккупирован немецкими захватчиками. В октябре этого же года ими были убиты 214 воспитанников местного детского дома. Осенью прошлого года СК РФ возбудил уголовное дело о геноциде по факту убийства детей. По данным следствия, Оберлендер работал переводчиком в зондеркоманде СС-10 «а» под руководством доктора Курта Кристмана, на вооружении которой были мобильные газовые камеры. После войны Гельмут Оберлендер сбежал за границу и в конце концов получил гражданство Канады, которого его лишили в декабре 2019 года за намерение скрыть свою службу в зондеркоманде. Сейчас правительство Канады делает всё, чтобы не выдать его.

За рубежом найдётся немало тех, кто будет защищать таких преступников. Мол, с тех пор прошло много времени. К тому же они старенькие, что с них взять… В общем, надо быть гуманистами. То есть забыть о миллионах погибших, в том числе детях. Неудивительно, что сейчас на Западе стараются переписать историю Великой Отечественной войны. Но настоящая память не имеет срока давности.

Выражаем благодарность за помощь в подготовке материала УФСБ России по Белгородской области и доктору исторических наук, профессору БГУ С.В. Богданову.