Георгиевский кавалер жил в селе Курском

Не знаю, куда делись деньги, а вот судьба холодного оружия печальна. Его передали в местный школьный музей, откуда похитили. Было это в начале 70-ых.

Ещё мальчишкой, изредка бывая в этом доме, я непременно вглядывался в старую фотографию на стене. С неё смотрел молодой, красивый черноволосый мужчина, увешанный наградами. Кто он – в то время не досуг было интересоваться.

С тех пор прошло немало лет. Однажды, убирая могилы родственников, обратил внимание на недавно установленный памятник, на котором было выбито «Теплов Николай Никитович: 1890–1964». Заинтересовавшись однофамильцем, узнал его – тот самый «знакомый» с фотографии.

Вместе с Будённым

Старая фотография чудом уцелела. Когда Мария Полторацких, внучка Николая Никитовича, показала мне снимок, удивлению не было предела: её дед оказался… полным Георгиевским кавалером! Или, как тогда говорили, кавалер полного Георгиевского банта. Четыре креста, четыре медали! Это равнозначно Герою Советского Союза или Герою России. Воевал он в Первую мировую войну.

Брат Марии Василий Хорхордин вспомнил, что такая же фотография была когда‑то в старом краеведческом музее на улице Ленина, где сейчас располагается почта. По его словам, хранился в семье и снимок, где Николай Никитович был изображен вместе с Семёном Михайловичем Будённым, тоже Георгиевским кавалером, основателем Первой Конной армии. Что вполне возможно. Ведь формировалась она недалеко – в селе Великомихайловке Новооскольского района. В 1919 году в Старом Осколе проводилось выездное заседание Реввоенсовета. Здесь же располагался штаб Первой Конной армии. Николай Теплов мог вступить в её ряды. А, может, в Первую мировую он был однополчанином Будённого? Но это лишь предположения. Кстати, об этой фотографии мне рассказывали ещё несколько старожилов из Курского. Значит, она действительно была…

К сожалению, в Старооскольском краеведческом музее никакой информации о нашем земляке не нашлось. Может, всё затерялось при переезде в другое здание, а может… По словам сотрудников, в советское время к царским героям относились с осторожностью. Не принесли результатов и поиски в Интернете.

Следы ведут в Воротниково

Но кто мог рассказать о Георгиевском кавалере? К сожалению, его старшая дочь Валентина Николаевна Хорхордина, которая, уверен, могла это сделать, умерла. Характер у неё наверняка был отцовский – боевой и решительный. Рано потеряв мужа, одна сумела поставить на ноги шестерых детей. Везде успевала – и в колхозе работать, и домашнее хозяйство вести. Почти до самой смерти держала корову и поросят. Умерла в возрасте 79 лет. Мария подсказала, что у матери есть сестра, которая живет в Воротниково. Зовут её Екатерина Николаевна Щетинина (к сожалению, ныне тоже покойная).

В Воротниково мы отправились вместе с научным сотрудником Старооскольского краеведческого музея Еленой Москаленко. Екатерина Николаевна, увидев «делегацию», немного растерялась. А когда узнала о цели нашего визита, пригласила в дом. Долго смотрела на фотографию отца, украдкой вытирая кончиком платка слёзы. Кстати, она тоже вспомнила, что точно такая же «висела где‑то в городе в большом доме».

О том, где и как воевал её отец, она не помнит. На войне, по её словам, он получил ранение, и правая нога была раздроблена. А вот его награды – кресты и медали – запомнила на всю жизнь.

— Игрались мы ими в детстве вместе с сестрой Маруськой. Из укладки (сундука) тайком доставали и получали за это нагоняй.

— Да вот она сидит, чубатая, – указывает нам женщина на фотографию в рамке. – В войну её в Германию угнали. У нас немцы корову забрали и свиней. А это мой муж Василий вместе с соседом сидит. Это его брат. Он тоже умер. А с краю – кучерявый – мой племянник Витька. А тут – мои сыновья…

— Дом наш стоял в Курском, в самой низине. В половодье бывало затапливало его. Потом чуть выше перенесли. Ходили мы перед войной в поле через Макаркин и Сёмкин лога колоски пшеницы воровать. Ох, и гоняли нас сторожа! Отец в коллективизацию работал председателем колхоза. В Курском их было два – «Первомайский» и «Красная Звезда». Потом он стал заведующим фермой. Тогда пахали на быках. Одного загнали, пришлось прирезать его. Отца за это в тюрьму посадили. Но сидел он недолго – два года.

Или грудь в крестах, или голова в кустах

— Екатерина Николаевна, – интересуемся, – а жена его откуда?

— Моя мать Александра Васильевна Лихушина была родом с хутора Чумаки. Поэтому подворье наше называли Чумачихины или Чумаковы. Отец ведь круглая сирота. Правда, была у него сестра. Жила в Терехово, но у неё свои дети были мал мала меньше, поэтому ничем помочь не могла. Отец с детства пас коров, лошадей, овец. А ещё он был поводырем у слепых. Возьмут сумку и идут побираться по деревням. Кто что подаст, тем и питались. В армию его призвали в Первую империалистическую. Пришёл с четырьмя крестами и медалями. Вот только где воевал, не знаю. Да и зачем мне, девчонке, это надо было? Когда отец работал лесником, дом новый построил. После Отечественной войны с другими мужиками тоже ходил дома строить. Тем и зарабатывал. Нас же шестеро в семье было. Однажды получил солнечный удар и упал с крыши. Память дней на десять потерял, никого не узнавал.

— Каким он был по характеру?

— Мужик он был отчаянный, строгий. Но к нам по‑доброму относился. Правда, иногда наказывал, но за дело. Пойдут, бывало, косить рожь отец, сёстры Маруська, Полинка и Валька. А я должна была снопы вязать. Ну, подурачишься – сноп развяжешь или серп спрячешь…

— А награды куда делись?

— У нас же была большая семья. А тут голод. Отец в тюрьме. Надо было как‑то выживать. Мать и поменяла их на продукты. Когда он вернулся, конечно, был очень недоволен. К сожалению, в память о нём у меня ничего не осталось. И фотографию эту давно не видела. Как вышла замуж в 16 лет, так и переехала в Воротниково.

Об одном эпизоде, говорящем о смелости Георгиевского кавалера, мне рассказал его ныне покойный старший внук, тогда уже пенсионер Виктор Хорхордин.

Зимой 1943 года перед наступлением наших войск на Старый Оскол в дом Николая Никитовича несколько раз приходили советские разведчики. Он передавал информацию о том, где находятся позиции немцев. Об этом узнал один из местных полицаев. Николая Никитовича арестовали и вместе с семьёй посадили в подвал. В центре села установили виселицу. Наутро должна была состояться казнь. Но разведчики успели вовремя и отбили семью.

В Георгиевском зале Московского Кремля на колоннах золотыми буквами записаны фамилии всех полных Георгиевских кавалеров, участников всех войн, кроме Первой мировой. Революция помешала увековечить их имена. И там по праву должно было быть выбито имя унтер-офицера Николая Никитовича Теплова, полного Георгиевского кавалера из села Курского.