Фронтовые вёрсты Владимира Зеленского. Как староосколец прошёл всю войну

«…Партизанен! Ауфшиссен, ауфшиссен!.…» Здоровенный эсэсовец направил свой автомат на нескольких ребят, вжавшихся в стену низкого деревенского дома. Казалось, ещё секунды, и из глубины чёрного ствола вылетят смертельно жалящие осы… «Стой, стой, нихт шиссен, нихт шиссен!» – между немцем и пацанами встал седой старик и, жестикулируя, залопотал на чужом языке. Говорил он несколько минут, а потом немец, опустив автомат, что‑то прокричал и ушёл. В этот июльский день 1942-го участник Великой Отечественной войны Владимир Зеленский, можно сказать, родился во второй раз. Это уже потом были долгие фронтовые дороги, полученные в боях ранения и штурм Берлина…

«Родом я из села Гнилое Черянского района тогдашней Курской области. У родителей нас было трое, – рассказал Владимир Никитович. – Сестра 1924-го года рождения, я – 25-го и брат – 29-го. Мать и отец работали в колхозе. Потом родитель уехал в Москву, там он устроился в «Водоканал». Трудно тогда было уехать в город – паспортов сельским жителям не давали. Но отец сумел уговорить председателя сельсовета, и тот выдал нужную справку. Жили мы не то чтобы бедно, но и не богато. Отец деньги присылал. Я работал в колхозе, пахал, возил на волах солому, сено, воду к тракторам. У нас тогда были трактора ХТЗ, так в их радиаторах яйца варили. От одного конца поля до другого трактор доедет, и можно кушать. За трудодень давали 200 грамм зерна, поэтому на колхоз не надеялись, водили своё хозяйство, а ещё и налог государству платили».

Когда началась война, отец вернулся из Москвы. Немцы подходили всё ближе и ближе. Главе семьи поручили угонять на восток коров. С ним попрощались, но неожиданно он вернулся. Оказалось, военком вручил ему повестку в армию. С тех пор его больше не видели.

«Когда я вернулся домой после войны в 1949-м, то первым делом спросил у мамы про отца, – продолжил фронтовик. – Но она лишь показала справку о том, что красноармеец Зеленский Никита Егорович пропал без вести в 1942-м. 70 с лишним лет мы ничего о нём не знали. Но два года назад дочь нашла информацию о том, что он был тяжело ранен во время боёв в Мясном Бору, что в Новгородской области, и умер от ран в госпитале».

2 июля 1942-го немцы взяли Старый Оскол, до Чернянки им было рукой подать. Владимиру тогда не исполнилось и 17. Ему и его сверстникам военком вручил повестки и поставил задачу добраться до Славянки – хутора в Россошанском районе Воронежской области.

«Когда мы дошли до хутора, выяснилось, что военкомат эвакуировали в Коротояк, – сказал Владимир Никитович. – Мы отправились к Дону в надежде перебраться на другой берег. Подходим к реке, а от неё наши солдаты бегут. Оказывается, немцы высадили десант и отрезали наши отступавшие части. Решили мы домой возвращаться. В одном селе остановились ночевать у старика. Утром к нему немец ворвался. Нас увидел, автомат наставил, кричит: партизаны, партизаны… Ну, думаем, конец нам пришёл… А старик, оказывается, знал немецкий язык. Он сказал немцу, что коммунисты с собой нас угоняли, а мы от них сбежали. Мол, киндер это, дети.»

Домой пацаны решили пробираться лесами. Но когда вышли на дорогу, опять нарвались на немцев. Те обшарили мальчуганов, отобрали у них продукты и надавали подзатыльников. Слава Богу, на этом всё завершилось. Домой Владимир вернулся повзрослевшим за эти несколько страшных дней.

В конце января 1943-го Чернянку освободили. Юношам 1924–25 годов рождения вручили повестки в армию и эшелоном отправили в Горьковскую область, в Гороховецкие лагеря.

«Учили нас на миномётчиков 120-мм миномёта, – рассказал о венных буднях ветеран. – Тяжеленный он был – почти 300 кг. Его плита весила 95 кг. Попробуй, потаскай на спине!»

Когда молодых красноармейцев выучили на миномётчиков, поступила команда учить их на артиллеристов противотанкового 76-миллиметрового орудия ЗИС-3. Это те пушки, что стоят у нас на мемориале у Атаманского леса. Орудия были новенькие, только что с завода. Из нас сформировали полк, который насчитывал 24 орудия. Два месяца учили подбивать танки, мы пристреливали орудия. В расчёт входило шесть человек. Я был помощником наводчика.

Немало фронтовых дорог пришлось пройти красноармейцу 165-го отдельного противотанкового истребительного полка Резерва Верховного Главнокомандования. Когда становилось известно, что немцы где‑то планируют ввести в бой танки, артиллеристов срочно бросали на танкоопасное направление. Владимир Зеленский воевал на Калининском фронте, который позже был переименован в 1-й Прибалтийский, на Карельском… Навсегда он запомнил свой первый бой с танками осенью 1943-го. Тогда немцы отступили, оставив дымящимися шесть машин.

Первую боевую награду – медаль «За отвагу» – орудийному наводчику Владимиру Зеленскому вручили осенью 1944-го за мужество, проявленное во время Выборгско-Петрозаводской операции, когда Красная Армия разгромила финнов. Тогда были освобождены Выборг и Петрозаводск, большая часть Карело-Финской ССР.

«Мы должны были на плоту с орудием форсировать реку Сестра, – вспоминал Владимир Никитович. – Но на том берегу был дзот с пулемётом, который своим огнём не давал нам переправляться. Пехота уже готовилась к переправе. Чтобы не задеть наших бойцов, пришлось стрелять с ювелирной точностью. Цель поразили со второго выстрела. Мы заняли плацдарм глубиной в три и шириной в 12 км»

Из Финляндии полк направили в Прибалтику, оттуда – в Польшу. Там наш герой получил первое ранение.

— Как это случилось? – не удержался я от вопроса.

— С танком встретился, – улыбнулся Владимир Никитович.

Части Красной Армии прорвали в Польше оборону противника и развивали наступление. Взят один населённый пункт, затем ещё один. Захвачен большой обоз противника с продовольствием и боеприпасами…

«Немцы такой стремительной атаки не ожидали, поэтому им ничего не оставалось, как сдаваться в плен, – продолжил свои воспоминания фронтовик. – После очередного боя мы решили немного отдохнуть. Наше орудие перевозили на «студебеккере». А тут как раз подоспела кухня, подвезли горючее. Поели, заправили автомобили, и опять в путь. Впереди была лощина. Когда начали въезжать на горку, смотрим, впереди идущая тридцатьчетвёрка загорелась. Затем вспыхнул наш полковой автомобиль. Мы отцепили орудие от машины и стали готовиться к бою. Тут показался немецкий танк. Начали по нему стрелять, а пушка не укреплена. При выстреле орудие на косогоре подпрыгивает. Понятно, что снаряды в цель не попадают. Немецкие танкисты в свою очередь огонь открыли. Их снаряд недалеко от нас разорвался. Чувствую, как у меня что‑то горячее в рукаве потекло, оказывается, левую руку осколками посекло. С тех пор у меня палец не гнётся, повреждён нерв».

После госпиталя Владимира Зеленского направили в пересыльный пункт. Так он оказался в пехотном полку 48-й гвардейской дивизии наводчиком 76-мм орудия. В Польше, по воспоминаниям ветерана, бывало, проходили в день по 60 км – так стремительно наступала Красная Армия.

В одном из польских городов Зеленский охранял вечером орудия. Боковым зрением увидел, как кто‑то в форме немецкого офицера прыгнул из‑за находящегося недалеко забора и попытался прошмыгнуть мимо. Владимир схватил автомат и скомандовал: «Хенде хох!». От неожиданности немец встал как вкопанный. Пленного отвели в штаб, он дал ценные сведения.

Второе ранение фронтовик получил в Берлине. Артиллеристам было дано задание уничтожить засевших в доме фауст-патронщиков. Они уже подбили несколько наших танков и мешали дальнейшему наступлению.

«Мы выкатили пушку на выгодную позицию – нас прикрывал забор, – описал событие ветеран. – Я начал устанавливать в корзину панораму. А тут из‑за забора бросили ручную гранату. Она разорвалась, и осколки впились мне в правый бок. Ранило стоящего рядом заряжающего. Произошло это 27 апреля, а второго мая мы взяли Берлин. Обидно было, что не смог расписаться на Рейхстаге. Победу встретил в госпитале».

После выписки Владимир Зеленский два года служил в Венгрии. Затем в Австрии, в штабе Центральной группы войск. Там он выучился на водителя, водил «шевроле». И только спустя четыре года после войны демобилизовался. Слух о том, что домой вернулся ещё один фронтовик, быстро разошёлся по селу. К Зеленскому зашёл бригадир тракторной бригады, предложив работать в тракторном отряде.

Он отказался. Поехал в Старый Оскол, пошёл на железную дорогу. Оформили его путейцем, а через полгода направили на курсы бригадиров в Елец. Недалеко от железной дороги, на улице Большевистской, он купил дом. Женился. Родились дети. В 1968 году к боевым наградам добавился орден Трудового Красного Знамени. До выхода на пенсию продолжал работать на железной дороге. У него трое внуков и трое правнуков, которые часто навещают ветерана.